МАНИПУЛЯЦИИ МЕДИА И ИХ РОЛЬ В ЖИЗНИ ГОРОДОВ

Как уже сказано выше, почти непрерывно растущее медиа-потребление современного человека, и городских жителей в особенности (в деревенских поселениях вы избавлены и от давления рекламы, и от ambient media, т.е. тех, которые создают коммуникации общественных пространств – будь это включенный в баре телевизор или музыка в парке, или радио в такси) уменьшают его объективные возможности видеть и различать подлинную информационную повестку и манипуляции ей со стороны как самих медиа, так и управляющих ими организаций, среди которых запросто может оказаться мэрия, политическая партия, стремящаяся к власти или другая организация, заинтересованная в коррекции представлений, взглядов и оценок, либо для победы на выборах, либо для вовлечения людей в непарламентские виды борьбы.

То, как медиа влияют на горожан описывается теорией медиа-воздействий (Media Effects Theory). Для понимания актуальных вопросов отношений гражданина-горожанина и медиа в широком смысле было бы странно обойти основные концепции этой важной области знания. Как уже неоднократно было сказано выше, современный город – это очень концентрированное общество, в котором активированы множественные каналы коммуникации, как массовой, так и групповой, и персональной. Скорость распространения информации предельно высока, однако, как и в любой сетевой среде, она зависит от состояния медиа-посредников, их отношения к потокам информации и потенциальным потребителям.

Как и любая большая группа людей, горожане как социальная совокупность постоянно подвергается медиа-воздействиям как вещательных медиа, так и контекста коммуникаций, в котором город, условия жизни в нем, культурные и политические обстоятельства – это важнейшая часть описанного Мануэлем Кастельсом «контекста» существования в информационном обществе. Одновременно, та же совокупность – это крупнейший и сильнейший актор локального общества: сформированное общественное мнение способно поддерживать усилия муниципальной власти, или отказывать в поддержке, сопротивляться и даже разрушать.

Технологии манипуляции общественным мнением с помощью масс медиа изучаются много лет – сначала как методы пропаганды, прежде всего советской и нацистской как наиболее заметных достижений этого манипулятивного метода. Позже, когда прямое информационное насилие и тоталитарная природа пропаганды были признаны неприемлемыми в демократиях, исследование сместилось на более мягкие методы манипуляции массовым сознанием. Объективно говоря, в плотной информационной среде городов эти «мягкие» манипуляции окружают нас повсюду – от инструкций по пользованию лифтами до рекламы; от городских уложений до речей муниципальных политиков. Однако наибольшую силу медиа-воздействия, конечно же, получают через многократное усиление вещательными СМИ и реакцией на них в плотных, насыщенных поселениях, которыми города как раз и являются.

Agenda–setting ¹⁾McCombs, M.E., author 2014, Setting the agenda: the mass media and public opinion, Second edn, Polity, Cambridgeкак метод воздействия через медиа на массовое сознание был обнаружен и описан в 1960-1970 годах. В условиях, когда в СМИ невозможна цензура или прямая манипуляция/пропаганда, политическая сфера может продолжать оказывать влияние на освещение повестки дня и ее независимость через непрямые инструменты, такие как влияние не на контент, а на его создателей – журналистов и редакторов. Начиная от прямого подкупа или угроз, и заканчивая тонкими инструментами – такими, как «доступ к телу» мэра или президента, приглашения на закрытые мероприятия правительства или партии, включение в закрытые политические рассылки и think-tanks – методы agenda setting достаточно разнообразны. В результате, даже не имея возможности вмешательства, активно настроенная «власть» может добиться существенного позитивного изменения тона прессы по отношению к себе самой (или, наоброт, негативного к своим противникам). Из информационной повестки дня исчезают поводы, которые могли бы быть неприятны «друзьям журналистов», появляется incumbent bias (поддержка сидящего на своем посту избираемого лица – мэра или президента – по принципу «от добра добра не ищут») ²⁾James, O. & John, P. 2007;2006;, “Public Management at the Ballot Box: Performance Information and Electoral Support for Incumbent English Local Governments”, Journal of Public Administration Research and Theory: J-PART, vol. 17, no. 4, pp. 567-580.

Применительно к понятным и близким москвичам, например, процессам, управление повесткой дня выглядит привычно: мэр Москвы и мэрия столицы – главные ньюсмейкеры всего хорошего, самая значительная часть массовых информационных программ посвящена их позитивной деятельности. Городские электронные масс-медиа (телеканал ТВЦ, канал «Доверие» принадлежат городским властям и почти полностью финансируются ими ³⁾https://noodleremover.news/sobyanin-lies-48ea41d458f5). Одновременно, чтобы исключить попадание в глаза и уши москвичей негативной информации о деятельности мэрии, о коррупции или личной нечистоплотности министров городского правительства через частные СМИ, формально независимые от мэрии, правительство города включает рекламные тендеры (писанными и неписанными условиями победы на которых является лояльность городским властям и следование их повестке), прямое субсидирование частных СМИ (что запрещено законом о бюджете, но ради такого случая – закон, что дышло). Таким образом, в информационной повестке дня москвичей присутствует только и исключительно про-собянинская повестка, а критические высказывания о деятельности мэра маргинализируются, вытесняются из публичного пространства, а новостные поводы, которые позволяют говорить об этих проблемах, блокируются или игнорируются. Как следствие, в сознании «усредненного горожанина» возникает светлый образ непорочного мэра, борющегося за благосостояние города и горожан, у которого нет недостатков (хотя они, безусловно, есть).

Суть процесса культивации ⁴⁾Gerbner, G. & Gross, L.P. 1976, “Living with Television: The Violence Profile”, Journal of Communication, vol. 26, no. 2, pp. 172. состоит в том, что СМИ – особенно в части художественной репрезентации современной зрителю и читателю жизни – вынуждены не только информировать его, но и помещать события в определенный контекст. Этот контекст, в особенности для художественных фильмов, сериалов, актуальной литературы – упрощенная и более контрастная, чем на самом деле, картина окружающего мира. В американском телевидении 1960-1980 годов, послужившем материалом для исследований, большинство преступников, например, представители черной расы или других этнических меньшинств (соотношение 80/20 с белыми), при том, что в объективной реальности того же времени белые совершали 70% преступлений.

Наоборот, среди образов полицейских доминируют (86%) белые, образованные, культурные – хотя и брутальные – американцы; в реальности, в американской полиции того времени расовое разнообразие было намного выше (всего 51% офицеров были белыми). Точно также, «художественная реальность» существенно уменьшала роль женщин в мире криминала и борьбы с ним – пропорция среди «борцов с преступностью» в пользу мужчин была 9:1; при этом женщины с вероятностью, существенно превышавшей настоящую, оказывались жертвами преступлений на экране (в реальности, в указанный период, только 31% преступлений против личности был совершен в отношении женщин; за то же время в сериалах и фильмах 62% правонарушений были против женщин).

В результате такой сдвинутой (по понятным медиа-причинам) картины, в массовом сознании американского телезрителя закрепились – и прочно – представления о «придуманной реальности», заместившие настоящую. Замещение реальной картины мира черно-белой, сюрреалистично сдвинутой реальностью телевидения четко обозначило и сдвиг в общественных приоритетах телезрителей: например, они демонстрировали значительно более расистские взгляды (полагая, что все чернокожие преступники), были склонны отрицать факты полицейского произвола (потому что ассоциировали себя с белыми героями-правоохранителями), были противниками равноправия женщин, считая, что рост общественной активности женщин приведет к разгулу насилия в их отношении.

Культивация определенной, нужной для медиа-коммуникации, упрощенной и более контрастной картины мира – также традиционный прием пропаганды; для пропагандиста важно различение «свой-чужой», «союзник-враг», и он беззастенчиво им пользуется. Проникновение этой модели в художественное вещание (и, отчасти, в новости, авторы и ведущие которых были вынуждены, зачастую, прибегать к аналогиям с популярными сериалами, содействуя возникновению в сознании потребителей «цепочек воспоминаний»), значительно тормозит общественное развитие, принятие концепций инклюзивности, равных прав женщин и меньшинств.

Применительно к российским реалиям медиа-культивация лучше всего видна в том, как горожане относятся к трудовым мигрантам и, в особенности, к мусульманам среди них. Все сериальное производство российских телеканалов, развлекательные программы и даже новости представляют мусульманское (среднеазиатское и кавказское) иммигрантские сообщества как внедрившиеся в «наш образ жизни» полудикие племена, многие члены которых плетут заговоры вместе с международным терроризмом, являются малокультурными, неспособными к адаптации и инклюзии. Эта культивация постоянно смыкается с изоляционистской и двуличной политикой властей, как городских, так и федеральных, для которых завоз трудовых мигрантов является единственным способом получить дешевую, послушную и управляемую рабочую силу.

Фрейминг ⁵⁾Scheufele, D. A. (1999). Framing as a theory of media effects. Journal of Communication, 49(1), 103. известен человечеству со времен возникновения первых религиозных нормативных текстов. Метод фрейминга основан на использовании противоречий между существующими культурными, поведенческими шаблонами поведения или реакции на чужое поведение (фреймов поведения), присущих практически любому человеку, живущему в обществе. Базовые поведенческие модели состоят из сложного сплава культурных практик, социального знания, морали, религиозных догм, архетипов и мистических верований. Усредненный человек, как правило, плохо относится к нарушению этих моделей другими и переживает, когда ему самому приходится их нарушать.

Помещение информационного события – через интерпретацию – в контекст поведенческого фрейма является явным манипулятивным действием. Например, конкретное нарушение норм общественной морали одним человеком подается СМИ как «неизбежное наступление массового нарушения этого принципа всеми, кто похож на этого нарушителя» (вспомните, например, использование концепций «преступника кавказской национальности» в 1990-2000 годы в России), или активный фрейминг телезрителей через поведение мигрантов в Европе во время недавних событий.

Под воздействием фрейминга, в сознании потребителя активируется цепочка «неприятие-осуждение», основанная на принципиально ложном переносе смысла. Однако, будучи повторенным многократно, эффект фрейминга закрепляется и формирует «травмированный фрейм», содержащий ложный контент из недавней манипуляции.

Прайминг ⁶⁾Bryant, J. & Oliver, M.B. 2009, Media effects: advances in theory and research, 3rd edn, Routledge, New York, как и его родственник фрейминг, относится к «жестким» медиавоздействиям, обладающим быстрым, хотя и не очень стабильным эффектом. В отличие от предыдущего, прайминг использует не имеющиеся этические (или информационные) шаблоны, закрепленные в сознании человека-потребителя СМИ воспитанием и образованием, а проталкивает в сознание якобы имеющееся у человека знание, мнение, шаблон реакции на определенное событие, явление, тренд. Отчасти, прайминг «работает» на той же территории, которую затрагивает теория культивации – адресуясь к мало понятным вообще и хорошо понятным в частности деталям жизни (например, большинство людей не разбираются в обще-социальных аспектах преступности, в устройстве государства как правоохранителя – но, сталкиваясь с конкретным преступлением, легко переносят свойства личностей, участвовавших в инциденте и его разрешении, на систему в целом).

Прайминг бывает естественным и управляемым. Естественный прайминг – это участие СМИ в продвижении существующего у части общества отношения к чему-то или кому-то под видом «всеобщего». Типичный пример такого медиавоздействия из области городских медиа – продвижение идеи велосипедного движения в Москве как «востребованного всеми горожанами» (что, как минимум, является преувеличением). Постепенно, отталкиваясь от ссылок на отдельных энтузиастов и отдельных удачных локальных решений, городские медиа Москвы перестали конкретизировать, от кого исходит спрос на вело-дорожки – и просто объявили это желанием всех москвичей.

Управляемый прайминг – это сознательная пропаганда, прикидывающаяся объективным сообщением информации, которая – о чем известно СМИ или журналисту, участвующему в процессе – будет использована впоследствии для оправдания общественной поддержкой того или иного решения власти. Внедрение заведомо отсутствующих конструктов в массовое сознание, формирование у него отношения к предмету, который никак не связан с обычной жизненной практикой – основа основ коммунистической идеологии и пропаганды (лучше всего выраженная в крылатой строчке М. Светлова «он хату покинул, пошел воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать»).